Внук сотника - Страница 95

– Значит, пустяки, мальчишки подрались?

– Ну да… это самое… Нет! Один-то мальчишка – холоп, а второй – мой сын! Дело, конечно, не для княжьего суда, но… Я хозяин, мой холоп провинился, я и сужу. То есть, Корней Агеич. Ты меня не сбивай, Мих… Андрей!

– Хорошо, дело для княжьего суда мелкое. Но все же достаточно серьезное, чтобы обращаться к княжьей власти в лице сотника. Так?

– Да нет же! Корней Агеич, как старший мужчина в семье…

– Значит, суд – чисто семейный?

– Ну да! Мой холоп провинился в доме, чужие люди не замешаны. Да! Суд – семейный!

– Тогда какой разговор о том, чтобы гостей лишать достояния и гнать? Или мы не родственники? Или родственникам, без ущерба для хозяина, нельзя твоим людям на их неверное поведение указать? Приказчику дозволено грубить родне, а родственникам молчать? Если приказчик важнее нас, то что ж ты его за этот стол не усадил? – Мишка указал рукой на стол, за которым восседал дед.

– Ты что несешь, Михайла? Ты как… – Никифор в замешательстве сдвинул шапку на затылок и растерянно уставился на деда выпученными глазами.

– Десятник Андрей! – снова поправил Мишка.

– Да перестань ты! Что ты из меня дурака делаешь. Молчит твой Андрей, это все ты…

Немой сердито топнул ногой и, уставившись на деда, ткнул указательным пальцем в Никифора. Дед, все это время сидевший молча, величественно олицетворяя правосудие, выслушивающее прения сторон, а на самом деле (и Мишке было это заметно) чем-то сильно обеспокоенный, отреагировал с подобающей его положению решительностью. Снова хлопнул по столу ладонью и заорал:

– А ну тиха-а-а! Молчать всем! Михандрей! Тьфу! Михайла, объясни толком: чего Андрей хочет? Чего он крутит-то?

– Десятник Андрей желает точно знать две вещи. Первая – какой у нас суд: княжий или семейный? Это мы уже выяснили – семейный. Вторая – кто мы здесь: члены семьи или нежеланные гости? Если члены семьи, то о каком изгнании и лишении достояния идет речь? Если же гости, то почему гостя посадили судить самого себя?

Никифор что-то хотел сказать, но дед раздраженно махнул на него рукой и дал разъяснения сам:

– Суд – семейный! Чужих людей здесь нет! Холопы у тебя, Никифор, распустились: на племянников твоих так нападают, что ножами отмахиваться приходится! Неудивительно, что и малец у них дурному научился! Всем все понятно?

«Однако! Лорд Корней тоже не лыком шит, еще немного – и будем судить приказчика за нападение на племянников хозяина. Но почему Никифор-то так легко на мои подставы ведется? Не должен бы, он dice купец, битый и крученый хитрюга. Или от неожиданности? И дед чего-то нервничает, вон даже шрам на лице покраснел. А может, оба еще с бодуна не отошли?»

– Так, – продолжил дед, – теперь к делу. Отрок Павел! Кто твои слова подтверждать станет? Мать? А из мужей некому? Ладно, становись рядом с матерью и помни: если соврешь – спрос с нее будет! Что тут было?

– Минька…

– Михаил! – поправил дед.

– Ага, Михаил Петьку… ой, Петра ударил.

– За что?

– Просто так.

– Просто так: подошел и ни с того ни с сего ударил?

– Нет, мы ему предложили на кулачках подраться. Шутейно. А он сначала не хотел. А потом говорит: «Бей».

– Ну, дальше!

– А Петька… Петр не стал. А Михайла опять говорит: «Бей, а то я ударю». И ударил.

– Дальше!

– Дальше – повернулся и пошел.

– И все?

– Ну, мы… это… Мы на него сзади…

– Вдвоем?

– Да…

– И что?

– Он как-то так сделал, Петька сразу скрючился и упал, а на меня этот накинулся!

– Кто этот?

– Роська. Я упал, а он… это, как его… Да не смел он меня трогать, холоп!

– Бил?

– Хотел, но Михайла не велел.

– Бил или нет?

– Хотел, но Михайла…

– Я спрашиваю: бил или нет?

– Нет.

– Дальше.

– Я Семена позвал, Панкрата. Велел холопа Роську вязать и в погреб, а Михайла с ножом… И Кузька с Демкой тоже.

– Что – ножом?

– Ну… это… пугал.

– Дальше.

– Дальше Петька сказал, чтоб уходили. Ну они и ушли.

– Все?

– Он – холоп! Он на меня руку поднял!

– Я спрашиваю: все? Больше ничего не было?

– Не было.

– Отрок Петр, теперь ты. Встань рядом с матерью. Рассказывай, как было.

– Пашка… Павел мне говорит: «Чего этот Минька задается? За столом нас опозорил, на торгу представляет, князь ему перстень золотой подарил. Родители все время попрекают: Минька такой, Минька сякой, не то что вы, охламоны. Давай его поучим. Вон он как раз один на дворе. Вдвоем справимся». Я говорю: «Я и один справлюсь». Ну и пошли. А он сначала не захотел. Я думал – испугался, стал подначивать, а он говорит: «Ладно, бей». Ну а мне непривычно так вот – сразу. А он говорит: «Бей, а то я ударю». И как даст мне в лоб! Я еле на ногах устоял. А он повернулся и пошел. Ну мне обидно стало, я – за ним, и Павел со мной. Я смотрю: от ворот Роська бежит, вроде как Михайлу защищать. Я только хотел крикнуть, чтоб не лез, а Михайла мне в дых как даст! Я и обмер.

– Что потом?

– Ну пока продышался да опомнился… Смотрю: Пашка на карачках стоит, Панкрат с поясом на Роську идет, а между ними Михайла с ножом. Я тогда Семену крикнул, что все на себя беру и чтобы он уходил. Они с Панкратом и ушли.

– Все?

– Роська не виноват, он Михайлу защищать кинулся! Вся вина на мне, это я на Пашкину подначку поддался, забыл, что Михайла воинское учение прошел. Он нас еще пожалел, мог бы так отметелить… Корней Агеич, прости Роську, он честно поступил. Мы вдвоем на одного и сзади.

– Все?

– Все.

– Десятник Андрей!

Немой снова положил Мишке руку на плечо и слегка сжал.

– Десятник Андрей увидел в окошко, что ко мне подошли сыновья Никифора Палыча и предложили подраться на кулачках, – снова взялся Мишка выступать вместо Немого. – Десятник Андрей, зная, что я обучен кулачному бою и легко могу с ними справиться, за меня не обеспокоился, но побоялся, что я могу ребят крепко побить, и погрозил мне пальцем в окно.